Светилниците грееха, невнятен
езикът бе – от Святия коран
четеше шейхът – в мрака необятен
пропадаше огромният таван.
Крив ятаган издигнал над тълпата,
лик шейхът вдигна, сви очи – и страх
сляп царстваше, примирайки раята
лежеше на килимения прах...
А светнал храма в утринта мълчеше
в смирение и свята тишина,
и слънце ярко купола зареше
в непостижима висина.
И гълъби със гукане из него
се рееха, струеше своя зов
небето през стъклата в сладка нега
за тебе Пролет, и за теб, Любов!
АЙЯ-СОФИЯ
Светильники горели, непонятный
Звучал язык, - великий шейх читал
Святой Коран, - и купол необъятный
В угрюмом мраке пропадал.
Кривую саблю вскинув над толпою,
Шейх поднял лик, закрыл глаза - и страх
Царил в толпе, и мертвою, слепою
Она лежала на коврах...
А утром храм был светел. Все молчало
В смиренной и священной тишине,
И солнце ярко купол озаряло
В непостижимой вышине.
И голуби в нем, рея, ворковали,
И с вышины, из каждого окна,
Простор небес и воздух сладко звали
К тебе, Любовь, к тебе, Весна!
Иван Бунин (1903 - 1906)