А
бяха
времена митични:
голям
дебел,
епичен змей
жарко ламята
заобича.
И
Йовка
казваха й ней.
Лъжовно Йовка
му
намигна –
очичките й – благ хомот.
Парлива нежност го застигна.
Реши – ще пише й писмо.
Съдбата му не беше блага
(той леко неграмотен бе).
Уж писа както се полага –
фабула с рози и небе.
Хепи не беше ендът никак:
„Целувка не, ами ритник!”–
чу се как халата му вика,
шум чу се после от плесник.
Щото – ех, толкова неловко –
(ъгъл го чакаше и срам) –
ьофка бе писал вместо Йовка.
(Юнак се меси тук голям.
Ябълка златна - гарнитура.
Язък, уж змеят бе халтура...)